и исчез подобно крутящемуся вихрю, и даже гилы после него не осталось. Он не сумел уб] всех евреев. Если мы — действительно свидет» ство того, что Б-г жив, значит Б-г жив.

Но кто мы еще такие? Что означает наша гая история? Есть ли в ней какой-нибудь см для пяти миллионов американских адамсо» которые водят машины, смотрят телевизор, дут честную жизнь и ничем не выдают свг славного и страшного происхождения, — и для трех миллионов израильских адамсонов, ворящих на иврите, тоже имеющих машины телевизоры и не помнящих ни слов Исайи, I синайских скрижалей? Ради этого ли наши го ки в течение двух тысячелетий сносили уд судьбы и все-таки выжили?

Что до меня, то я верю: наша история не смысленна, а нигилизм — это всего лишь га цинация слабых. Б-г жив, и мы, Его народ, из ны жить Его именем и Его Законом — и доя до того дня, когда Г-сподь будет един и имя едино. Либо мы — ничто, либо мы — люди, ра янные по земле и назначенные судьбой дос! высот и глубин человеческого опыта. Мы жив И мы живем в такую эпоху, когда мы мои. вдохнуть воздух свободы и восстановить св<Щ истощенные силы.                                                 ^а|

— Мы избраны, но для чего? — спросил м капитан израильского лайнера, и на губах зазмеилась горькая усмешка, выдававшая ег© прошлое (он был беженцем из нацистской Герм<к нии). — Избраны для того, чтобы страдать?

Да, и для этого тоже. Такова истина, которую мы знаем. Это было не то избрание, о котором попросил бы хоть один народ на земле (по крайней мере до сего дня никто пока не просил о подобном избрании). Евреи произошли от Авраама. Познание Б-га было у них в крови. На Синае они сказали "да", ибо ничего другого они и сказать не могли, — и начались для них века истории, в которых было больше тьмы, чем света, больше крови, чем зеленой листвы. Но эта история — их имя, их значение и их слава.

Бен-Гурион обладал всей мудростью величия, и память о нем будет жить, ибо он привел евреев к тому дню, когда они снова подняли свой флаг на своей земле. Ему не нужно было делать выбора между своим социализмом и Законом Моисеевым. Социальная справедливость — это закон Торы и великий клич пророков. В наш промышленный век забвение социальной справедливости противоречит практическому общему праву. И выше всех этих вопросов — столь же жгуче современна ч и волнующая нас, как они, —возвышается та религия, которая создала сионизм, воспитала Бен-Гуриона и стала жизнью, красотой и славой нашего народа. Кем бы мы были, как не ничтожнейшим из народов, если бы не наш Закон? Я вовсе не пропагандирую здесь какой-либо один вид иудаизма. На всех его путях сейчас царит хаос и смятение — но Тора стоит. В сердцах большинства евреев гнездится инстинкт, побуждающий их сохранять в себе свое еврейство. Об этом инстинкте я и говорю, и его славлю. Неско-

V

402

403

лько десятилетий тому назад многим людям ка-» залось, что этого инстинкта нужно стыдиться. Это^ не было рациональным ощущением. Б-г был | мертв. Но теперь —после того как безбожие взбе» силось и сделало попытку всех нас убить — мы имеем право снова думать. И я говорю своим еврейским братьям: зов предков в наших сер, цах — не создание воображения, и он не ведет нас«| прочь с верного пути. Это — зов нашего самогоз глубокого, самого истинного, самого лучшего "я". Глупец тот, кто его стыдится. В нем — наше бессмертие.

Наш старый Дом сотрясают великие перемены, Быстро умирает эпоха раввинов в черных лапсер^ даках — ученых аристократов гетто. Еще до того,*;| как окончится 20-й век, Закон Моисея окажется в руках молодых людей, которые служат сейчас капелланами израильской армии и израильского-флота или готовят докторские диссертации в аме* риканских университетах. Они — ничуть не менее¹; религиозные люди, чем то поколение раввинов^--которому они придут на смену; но они примут новые решения. Причудливая амальгама обычаев^ гетто и западных нравов, которой стала жизньйг' современных евреев, — это шаг на пути к новомуЧИ упрочению Закона в твердых рамках. Путь будет* долгим и трудным.

И мы пройдем по нему тем скорее, чем больше ' будет светлых умов среди следующих двух или трех поколений верующих евреев. Вот почему в этой книге я, рискуя наскучить читателю, снова и снова призывал давать еврейское образование

детям — независимо от того, каких взглядов придерживаются их родители. Как борющийся народ нуждается в оружии, так наша вера нуждается сейчас в людях с ясным, критическим умом. Если такие люди будут устранены от дел веры из-за недостаточного религиозного образования, великое возрождение иудаизма потерпит крах.

Ибо уже начался широкий, всенародный референдум о судьбе иудаизма. Результаты его сформулируют те люди, которые следуют Закону, — люди, в чьих жизнях он сохраняется. Свое слово смогут сказать все евреи: ортодоксы, консерваторы, реформисты, агностики. Но главной силой будут суждения и дела тех мужчин и женщин, которые составляют сообщество, живущее по Закону Моисея.

Если я числю себя в этом сообществе, то не потому, что я блюду Закон безупречно, и не потому, что я не чувствую на себе тяжести тех ограничений, из-за которых столько людей примкнуло к неортодоксальным течениям или ассимилировалось. Я остаюсь в этом сообществе потому, что всем своим существом, всеми своими костями и мышцами чувствую: лишь Закон дал и даст возможность евреям выжить. И только поэтому я не пошел к консерваторам или к реформистам. Их доктрины предлагают приятный компромисс тем людям, которые ищут для себя более легкой жизни, чем жизнь по Закону, — или тем, которые не получили достаточного еврейского образования, но все же они хотят ощутить у себя на губах вкус иудаизма. Но еврейское образование молодежи

404

405

губительно для этих доктрин. Они — доктрины на час. А Закон рассчитан на вечность. Сионизм без Моисея, по-моему, долго не продержится. Наш народ сумел сохранить себе жизнь, но остается вопрос: ради чего? Ответ на этот вопрос я нахожу только в Танахе — и, по-моему, невозможно найти более блистательный ответ.

Суть вопроса — это главная истина: в чем же все-таки сила еврейского народа? Еще сто лет — и вердикт будет вынесен. Но мы, которым не дано прожить сто лет, должны уже сегодня сделать свой выбор и действовать. Наши дети ждут от нас ответа: что им делать, куда им идти? Завтра нас не станет, и они будут семьей Авраамовой.

Моя рука опускается. Задача, которая требовала Эзры, нашла лишь мое слабое перо. Я сделал все, что в моих силах, чтобы рассказать своим братьям о том, как велик и благороден наш Закон, — столь же велик и благороден, сколь и в те дни, когда он был нам дан.

"Это Б-г мой, восхвалю красу Его; Он Б-г моего, превознесу Его".

отца

ПОСЛЕСЛОВИЕ, написано в 1969 году

"Пепел и золото"

Прошло десять лет после того, как я написал книгу "Это Б-г мой". И вот я снова берусь за свое "слабое перо", чтобы написать несколько слов об этом десятилетии.

С тех пор, как в 70 году новой эры пал Иерусалим, еврейский народ не вступал в столь насыщенную событиями эпоху, как наша. За последние десять лет произошло знаменательное (я бы сказал, чудесное) событие — Шестидневная война. Мы все ощущаем на себе последствия этой великой победы. Никто не знает, чем все это кончится. Но эта война оказала совершенно магическое воздействие на мировое еврейство.

В течение многих веков мы сумели выжить в изгнании, в рассеянии благодаря бесценному сокровищу народному — сокровищу, которое было темой книги "Это Б-г мой", — нашей вере. Со дня падения Иерусалима и вплоть до Французской революции — тысячу семьсот лет — нас всех объединяла верность Б-гу наших предков и мощной культурной традиции, ядром которой был Моисеев Закон. Эта традиция, запечатленная в Талмуде, была объединяющим центром, который сплачивал разбросанный по земле народ Израиля. Она сохраняла нам жизнь, сближала нас, отделенных Друг от друга морями и континентами.

,

406

407

После Французской революции постепенное ослабление и разрушение прежде незыблемых уо тоев подточило основы религии. Иудаизм не избе* жал общей участи. В 19-ом веке еврейская традиция была поколеблена и в большой степени утратила свою роль объединяющего центра всех ев ев. Этот кризис нашего времени я описал в г, "Современность". Почти двести лет наш нароф пытается решить вопрос, как жить дальше, ибо* нет у него прежней единой основы существовдф ния.

И вот теперь, по-моему, мы ее нашли. Посл# того как четверть века еврейство находилось состоянии опасной неустойчивости и неуверенное^ ти, вызванной гитлеровскими зверствами, цент* ром притяжения всего еврейского народа стал#' государство Израиль. Как мне представляете*,¹ евреи интуитивно пришли к постижению того, что Израиль — наше сердце и что Израиль должен жить. И в общенациональном порыве, после двух столетий раскола и разброда, из-за которых отчасти нас и постигла недавняя катастрофа, евреи теперь снова едины.

Уничтожив европейских евреев, нацисты до глубины души потрясли наш ни на кого не похо* жий, рассеянный по свету народ. Не будь этого, диаспора могла в течение двух или трех поколений зачахнуть и тихо угаснуть. Но теперь она бу дет жить. Провидение дало нам новое сердце, снова пересаженное туда, где оно билось в древности. Гром Шестидневной войны отозвался в сердце народа, и он снова воспрял и оправился

408

от удара, нанесенного ему гитлеровской резней.

Но теперь, как и прежде, есть среди нас равнодушные и есть среди нас ассимилированные. На правом фланге наши антисионисты столь напуганы перспективой обвинения в "двойной преданности", что они все еще шумно отрекаются от Израиля и провозглашают себя чистыми французами, чистыми американцами или чистыми австралийцами еврейского происхождения. А на левом фланге крикливые кучки людей клеймят Израиль, называя его милитаристским агрессором; эти люди патологически глухи к повторяемым уже двадцать лет клятвам арабских лидеров, которые грозят уничтожить еврейское государство, обратить его в пепел. Правое меньшинство и левое меньшинство бегут в разных направлениях от живого центра нашего народа. И те и другие невелики числом, но зато не по числу горласты.

Но у нас — у всех остальных евреев — этот объединяющий центр находится в глубине сердца. Когда я писал книгу "Это Б-г мой", евреи все еще спотыкались в темноте, опустившейся на иудейскую веру, они все еще не пришли в себя после нацистской бойни. Сейчас мы уже не в темноте, и мы более не спотыкаемся. Мы смотрим на наших братьев в Израиле, ища у них поддержки и надежды, и большинство из нас молится Б-гу — по-разному, но молится, — прося Его осенить Своей благодатью Израиль, третье еврейское государство на Святой Земле.

409

5!

1

Сионизм духовного центра

В этом смысле сионизм — некогда партийный клич в еврействе — за последние десять лет приобрел территориальный центр. Но это — не сионизм Герцля, призывавшего переселить в Палестину всех евреев мира (эта сионисткая доктрина все еще живет, но не она сплачивает еврейство). Семьдесят лет ^тому назад великий противник Герцля — Ахад Гаам —предсказал, что еврейское государство станет духовным центром возродившейся диаспоры. За то, что его предложение было слишком умеренным, Ахад Гаам подвергся нападкам и поношениям со стороны более радикальных сионистов. А сейчас оказалось, что Ахад Гаам был пророком. Возвращение всех евреев в Святую Землю остается мессианским видением, однако Израиль уже стал нашим духовным центром. После Шестидневной войны иммиграция в Израиль увеличилась. Из одной только Америки в Израиль переезжает от тысячи до четырех тысяч человек в год. Молодежь, искатели приключений, вдохновленные — их всех притягивает золотой Иерусалим, как магнит. Однако пока иммиграция остается уделом избранных, а не массовым явлением.

Сионисты, при всех своих изгибах и загибах, сумели ухватить самую суть проблемы еврейского народа. Они предвидели резню в Европе и призвали европейских евреев искать спасения в Палестине. Политические деятели всех стран старались заглушить отчаянный призыв сионистов.

410

Когда небо уже потемнело и налетели первые порывы тайфуна, нерешительность и покорство удержали многих евреев в Европе. Немногие из них сумели, всем смертям назло, добраться до берегов Святой Земли и избежать гибели. В некотором смысле Израиль — это Варшавское гетто, восставшее во-время и потому не уничтоженное. Сионизм сумел спасти остатки европейского еврейства, и в этом — его горькое историческое торжество.

Однако опасности, угрожающие еврейскому народу, все еще столь велики, что нам —даже самым неверующим из нас — остается надеяться лишь на новые чудеса. Окруженный врагами Израиль почти чудом выиграл три войны, в которых по всем законам истории он должен был бы погибнуть; однако его враги все еще вооружаются, на границах все еще вспыхивают схватки, и арабские лидеры все еще клянутся утопить еврейское государство в крови.

Советское еврейство страдает в культурном удушьи: это — бескровная резня, в которой выживает тело, но еврей перестает быть евреем. Нынешние лидеры великого русского народа, одержимые странной, злобной манией, не разрешают трем миллионам советских евреев поставить памятник над Бабьим Яром, ходить в еврейские школы и читать еврейские книги и журналы — и в то же время они не дают эмигрировать в Израиль тем евреям, которые хотят остаться евреями. То, что евреи России, столь пострадавшие от нацистов, поставлены теперь перед такой жестокой

411

ч

1 ,

дилеммой — это позор в глазах всего мира и но на чести русского народа. Все люди доброй ] ли надеются, что недалек тот день, когда эт вопиющей несправедливости будет положен к| нец. А между тем для безмолвного и беспомой ного советского еврейства само существован¹ Израиля остается немеркнущим маяком наде

ды.

Под защитой самого сильного на земле де1 кратического государства американские ев! чувствуют себя в безопасности. Но постоянно давление, вынуждающее человека быть "такт как все", медленно разъедает наше духов* наследие. И поэтому для нас Израиль тоже оста ся животворным источником культуры духа И' для верующих — веры.

Что дает нам вера

Ну, и что дает нам вера?

— Послушай, — сказал мне на пляже Файер-ленда один мой знакомый, которого я ветре после десятилетнего перерыва (а за это время в опасности, о которых я здесь пишу, обострили* и за десять лет до нашей встречи я написал кну "Это Б-г мой"). — Послушай, ты все еще вер

щий?

Сейчас — как и во всей своей книге — я утверг ждаю, что придерживался и придерживаюсь наш»¹ го Закона в годы могучих перемен, сотрясающих

еврейство, в годы опасностей и чудес. Я вижу, что наш образ жизни меняется, как изменился он, когда мы ушли из Египта в пустыню, и когда после блужданий в пустыне зажили оседло под рукою Судей, и когда Судей сменили Цари, и когда пал первый Храм, и когда пал второй Храм, и когда мы на долгие века рассеялись по земле. Иудаизм очень устойчив, и в то же время он отлично умеет применяться к обстоятельствам. Какие новые формы он примет и какие новые учения возникнут в третьем еврейском государстве, какой глас Б-жий раздастся теперь из Иерусалима, я предсказать не могу. Но я верю, что и в новую эпоху нашей истории огненным столпом нашим остается Тора, как была она им и в прежние эпохи — в том числе и в эпохи такого же упадка веры, какой мы наблюдаем сейчас, и в эпохи куда более страшные и бурные.

В одном я уверен: появление нового объединяющего центра приведет к культурному возрождению. Некоторое время назад упадок дошел до предела. Для нового поколения выучить иврит или даже идиш уже не будет проблемой, если у человека нормальные умственные способности. Само по себе изучение иврита никоим образом не означает возврата к вере. Но если в диаспоре возродится иврит, как он возродился в Израиле, наши святые книги перестанут казаться евреям китайской грамотой. Мне трудно представить, что мессия придет в ближайшем будущем. Но я вижу своими глазами, как сплачивается рассеянный некогда народ, как он черпает из кладе-

412

413

зя своей мудрости. А ведь главное богатстве евреев сейчас, как и всегда, — это их духовне наследие.

Но на пути к Б-гу современная мысль и не* торые прискорбные свойства нашего време воздвигли преграду не менее грозную, чем ■ что стояла перед Иовом. Я хорошо это знаю, некоторые трудные вопросы никогда нельзя ( дет дать иного ответа, чем тот, который страдающий Иов: "А я знаю, Искупитель мс жив"

Джамбатиста Вито, великий философ истори считал, что еврейский народ — это исклюю из закона неизбежного упадка народов. По м* нию Вито, секрет живучести евреев — в тол что они обладают истинным словом Б-га: это; облегчает им страданий во время катаклизме истории, но позволяет пережить их. И это мой.

Израиль был обителью Б-га в древние време Верующие верят, что избавление близко, и скс ко бы времени ни прошло до его осуществлен» историческая миссия евреев заключается уже только в том, чтобы выжить, — как было поч две тысячи лет, — но и в том, чтобы трудитьа ради восстановления Сиона, которому предстс стать достойным обиталищем для Князя Мира.

Евреи — это что-то вроде народа-лоцмана. Ве мир как будто бы приближается ко дню страшна го суда, когда люди — в том числе, может бь уже родившиеся младенцы — вступят либо в лотой век, либо в век пепла. У нас. евреев,

был свой век пепла — но мы выжили. Преодолевая все преграды и опасности, встававшие на нашем пути, мы достигли золотого Иерусалима, и мы отстраиваем его. Это — чудо истории, которое может вселить надежду во всех людей земли.

14 ноября 1969 года

(4 кислева 5730 года;

Вашингтон

414

415

ПОСЛЕСЛОВИЕ к русскому изданию

Я по происхождению русский еврей. Посетив в 1966 году Советский Союз в поисках материала для своего романа "Ветры войны", я провел два дня в Минске — городе, где родились мои отец и мать и где мой дед со стороны матери был раввином в одной из тамошних синагог, а отец моего отца состоял шамашсм служкой — в другой. Из некогда действовавших в Минске свыше ста синагог к 1966 году осталась одна — небольшое деревянное строение на окраине города. В ней я прочитал свои молитвы.

Общеизвестно, что советское правительство враждебно относится к проявлениям еврейского национального "я" по причинам слишком сложным, чтобы анализировать их здесь. Давид Бен-Гурион однажды сказал мне: "В истории ничто не постоянно". Евреи многим обязаны советскому народу и Красной Армии, которая сыграла первенствующую роль среди военных сил, сокрушивших омерзительную гитлеровскую империю, и в этой всемирной борьбе русский народ понес самые тяжелые потери. Миллионы евреев избежали гибели благодаря русской позиции: советское правительство, в отличие от некоторых других, приняло к себе евреев, искавших спасения на русской земле. Быстрое признание Израиля Советским Союзом в 1948 году было важнейшим дипломатическим успехом нового государства.

Россия — страна истерзанной истории и очень сложной культуры, где под поверхностью беспрестанно кипят и сталкиваются различные потоки. Ее литература рисует образ простого, великого и доброго сердцем народа,

419

к»

изувеченного столетиями несчастий и страданий, правительства, как о том свидетельствует история, ве себя по отношению к евреям то отвратительно, то до точно благопристойно, но все они были неизменно аб лютистскими. Мне трудно сказать, предстоит ли в буд щем великий исход евреев из России или некое измене политики, которое обеспечит им элементарное челов ское право на сохранение своей древней культуры и обь чаев. В сознании нависшей угрозы бескровного народ убийства, при котором тела останутся жить, но еврейс души будут умирать я, как все мыслящие евреи, ис нен решимости бороться с этой угрозой до тех пор, по* она не минует.

Если эта моя книга обладает более или менее долгове ными достоинствами, то, может, быть, Б-г даст, в свс время евреи будут свободно читать ее и на русской зе Я писал для американских евреев, недостаточно све щих в культуре своего народа. Странным образом, име но в нашей стране свободы, где евреи могут поступят как им вздумается, пренебрежение к своему богатей! му наследию достигло чуть ли не чудовищных масшта Социологам нетрудно будет объяснить, почему так ел лось, но, во всяком случае, теперь положение, как був меняется. Поскольку книга была задумана как несле ное введение в иудаизм для тех, кто знает мало, желает знать больше, быть может, она принесет опр ленную пользу моим братьям и сестрам, чьим роднь языком является русский.

Вашингтон

28 мархешвана 5737

(22 ноября 1976 года)

Герман Вук

ПРИМЕЧАНИЯ

420